In the presented article, the authors consider the question of against which socially dangerous encroachments the necessary defense is possible, namely: whether the en-croachment must necessarily be accompanied by the use of violence or the threat of its use, or the necessary defense is also possible with the suppression of other encroach-ments, albeit not involving the use or threat of violence, but the intensity which are so great that their suppression is possible only in case of harm to the encroaching person. Scientists come to the conclusion that the primary purpose of the necessary defense is the suppression of violent encroachments. At the same time, within the framework of the necessary defense, it is possible to suppress other encroachments. At the same time, the decision on the legality of causing harm in the suppression of such encroach-ments depends, first of all, on the intensity of the illegal encroachment being committed.
necessary defense, exceeding the limits of necessary defense, encroachment, lawful infliction of harm, conditions of legality, detention of a person, violence
Введение
Подчеркнем, что необходимая оборона выражается в правомерном причинении вреда посягающему лицу при пресечении общественно опасного посягательства. И как мы видим, основанием необходимой обороны является совершаемое общественно опасное посягательство. Но какими признаками такое посягательство должно обладать?
Основная часть
Анализ положений Пленума Верховного Суда Российской Федерации показывает, что в настоящее время под посягательством правоприменительная практика понимает совершение деяния, запрещенного особенной частью УК РФ[1], то есть преступления. Отсюда на первый взгляд может показаться, что в рамках необходимой обороны возможно пресечение любых преступлений.
В связи с этим заслуживает внимания точка зрения С. А. Денисова, который отмечает, что «термин посягательство» употребляется в теории уголовного права в двух значениях. Во-первых, в рамках Общей части уголовного права «посягательство» является синонимом преступления. Именно в этом смысле законодатель употребляет этот термин в ст. 2 УК РФ, указывая на задачи, которые решает уголовное законодательство. Во-вторых, в рамках Особенной части «посягательство» – это самостоятельное уголовно-правовое явление, выражающееся в форме активного преступного поведения, а именно в применении насилия или угрозе его применения [1, с. 38].
Соглашаясь с вышеприведенной точкой зрения, мы приходим к выводу о том, что понятие «посягательство» в рамках уголовного законодательства трактуется как в широком, так и узком смысле. В первом варианте речь идет о любом деянии, запрещенном Особенной частью УК РФ под угрозой наказания. И в данном случае предполагаемый правонарушитель как бы предупреждается о наступлении негативных последствий в случае следования поведению, которое уголовным законодательством запрещено. Во втором своем значении понятие «посягательство» является актом поведения человека, то есть характеризует объективную сторону конкретного преступления, чаще всего выражающуюся в применении насилия или угрозе его применения (например, ст.ст. 277, 295 и 317 УК РФ). Считаем необходимым также отметить, что к посягательству как способу совершения преступления следует отнести и деяния, совершаемые в форме нападения.
Исходя из вышесказанного, мы видим, что такие категории, как «посягательство как преступление» и «посягательство как способ совершения преступления», зачастую смешиваются, что в свою очередь может негативно сказаться на действиях обороняющегося лица. Так, обороняющийся будет думать, что, пресекая то или иное общественно опасное посягательство, пресекает его в состоянии необходимой обороны, а на самом деле пресекаемое преступление не будет являться основанием возникновения состояния необходимой обороны, в связи с чем основное условие правомерности причинения вреда будет нарушено, и лицу придется нести ответственность за причинение вреда [2, с. 100–108]. Поэтому считаем, что важно определить перечень таких посягательств, которые являются основанием возникновения состояния необходимой обороны, ведь, как правильно отмечает А. В. Курсаев, «законодательно закрепленные пределы необходимой обороны определяют границы компромисса между запретом насилия в любых его формах и случаев, при которых такое насилие возможно» [3, с. 121–127].
Ряд ученых считают, что посягательство, пресечение которого возможно в рамках необходимой обороны, должно носить активный, наступательный характер. Такое посягательство немедленно и неминуемо должно приводить к наступлению физического вреда.
Но в ряде случаев необходимая оборона возможна и при пресечении посягательств, не сопряженных с применением насилия вообще.
Так, в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление»[2] закреплено, что к посягательствам, не сопряженным с применением насилия, опасного для жизни, или угрозой применения такого насилия, от которых возможна необходимая оборона, следует относить и иные деяния (действия или бездействия), в том числе по неосторожности, предусмотренные Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, которые, хотя и не сопряжены с насилием, однако с учетом их содержания могут быть предотвращены или пресечены путем причинения посягающему вреда. В данном случае, полагаем, должна учитываться интенсивность совершаемого посягательства, и чем она выше, тем больше оснований у обороняющегося лица при пресечении такого посягательства применить в отношении посягающего лица насилие [4, с. 104–107].
Данный правоприменительный подход мы поддерживаем в полном объеме, потому что если допустить, что необходимая оборона возможна для пресечения исключительно насильственных преступлений, то лицу, в отношении которого совершается деяние без применения насилия, останется только созерцать его совершение. Мы же считаем, что институт необходимой обороны должен создавать гарантии безопасности именно для обороняющегося, а не для посягающего лица. Жесткие меры реагирования на факты противоправного поведения должны являться основой профилактики противоправного поведения для всех других незаконопослушных лиц [5, с. 92–99].
Ученые могут восклицать, что правильно, необходимая оборона как раз и предназначена для пресечения посягательств, сопряженных с применением насилия, а пресечение иных преступлений возможно в рамках ст. 38 УК РФ.
Но согласно условиям правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, одним из условий признания вреда правомерным является причинение вреда только в отношении лица, совершившего преступление, и в целях доставления в органы правопорядка [6, с. 174–180; 7, с. 64–70].
При этом дать квалификацию большинству деяний сложно даже практическим сотрудникам правоохранительных органов [8, с. 232–235] (если, конечно, речь не идет о совершаемом убийстве), и на это уходит в рамках проведения доследственной проверки не один день, а то и месяц, не говоря уже о среднестатистическом гражданине.
Именно поэтому мы считаем, что в ст. 37 УК РФ речь идет именно о посягательстве, а не о преступлении, чтобы обороняющийся не задумывался о квалификации деяния.
К сожалению, стоит констатировать, что в настоящее время в рамках необходимой обороны невозможно пресечение административных правонарушений. Вместе с тем А. В. Никуленко и М. А. Смирнов неоднократно в своих исследованиях указывали на необходимость внесения изменений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» в части расширения перечня посягательств, пресечение которых образует необходимую оборону. Но высшая судебная инстанция пока непоколебима [9, с. 66–69; 10, с. 185–191].
Конечно же, мы видим, что первоначально необходимая оборона предназначена именно для пресечения насильственных деяний. Пресечение ненасильственных деяний является, скорее, исключением из правил. Учитывая, что в ст. 37 УК РФ речь идет о посягательствах, как сопряженных с применением насилия, опасного для жизни, или угрозой его применения, так и не сопряженных с применением или угрозой применения такого насилия, считаем, на первый план выходит толкование понятия «насилие».
Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября
Таким образом, в судебной практике термин «насилие» обозначает совершение противоправного воздействия одного человека на другого, в результате которого возникает угроза для жизни или здоровья либо причиняется реальный вред здоровью потерпевшего, а в некоторых случаях и смерть.
Проведенный же нами анализ составов преступлений показал, что насилие или угроза его применения являются наиболее распространенными способами совершения большого числа преступлений, предусмотренных действующим уголовным законодательством.
В ходе анализа выявлено, что «насилие» в статьях Особенной части УК РФ описывается по-разному, в зависимости от вида и степени опасности для жизни или здоровья лица:
– насилие (ст. ст. 163, 179, 194, 212, 226.1, 229.1, 239, 293.1, 302, 335 УК РФ);
– иное насилие (ст. 334 УК РФ);
– насилие, не опасное для жизни или здоровья (ст. ст. 221, 226, 296, 309 УК РФ);
– насилие или угроза его применения (ст. ст. 120, 127.2, 127.2, 131, 132, 139, 141, 142, 149, 150, 151, 166, 170¹, 178, 179, 203, 227, 230, 240, 244, 282, 286, 322, 330, 333 УК РФ);
– насилие, не опасное для жизни или здоровья, или угроза его применения (ст. ст. 161, 166, 221, 226, 318, 321 УК РФ);
– насилие, опасное для жизни или здоровья (ст. ст. 127, 296, 309, 321 УК РФ);
– насилие, опасное для жизни или здоровья, или угроза его применения (ст. ст. 162, 166, 211, 221, 226, 229, 313, 318 УК РФ).
Выводы и заключение
Проведенный анализ показывает, что состояние необходимой обороны имеет место быть при отражении более чем 50 видов общественно опасных посягательств, причем в большинстве случаев необходимо соблюдать допустимые пределы правомерного причинения вреда, то есть «тот максимальный объем вреда, который обороняющийся вправе причинить посягающему лицу, достаточный для пресечения или отражения посягательства, не являющийся при этом чрезмерным» [11, с. 99–100].
Например, при рассмотрении дел о преступлениях против собственности (ст. 161 УК РФ) под насилием, не опасным для жизни или здоровья, Верховный Суд Российской Федерации рекомендует понимать побои или иные насильственные действия, связанные с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.). В связи с этим при пресечении данного общественно опасного посягательства не должны быть превышены пределы допустимого причинения вреда.
Поэтому, чтобы не нарушить пределы необходимой обороны, решение о применении акта необходимой обороны должно основываться на глубоком знании действующего уголовного законодательства и судебной практики.
[1] Уголовный кодекс Российской Федерации : УК : послед. ред. : принят Гос. Думой 24 мая 1996 года : одобрен Советом Федерации 5 июня 1996 года // КонсультантПлюс : сайт. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/?ysclid=le23ihecgq609035276 (дата обращения: 13.08.2023). Режим доступа: свободный.
[2] О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 : ред. от 31.05.2022 //
КонсультантПлюс : сайт. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_135861/ (дата обращения: 13.08.2023).
Режим доступа: свободный.
1. Denisov, S. A. Aktual'nye problemy ugolovnoj otvetstvennosti za prestupleniya protiv pravosudiya : avtoref. dis. ... d-ra yurid. Nauk [Actual problems of criminal responsibility for crimes against justice: Abstract. dis. ... doct. Jurid]. St. Petersburg, 2002. p. 38. (in Russian).
2. Martynenko, N. E. Neobhodimaya oborona: problemy ee zakonodatel'nogo ustanovleniya i prakticheskogo primeneniya [Necessary defense: problems of its legislative establishment and practical application]. Trudy Akademii upravleniya MVD Rossii -Proceedings of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. no 3(63). Pp. 100-108. (in Russian).
3. Kursaev, A. V. Etika neobhodimoj oborony [Ethics of necessary defense]. Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii - Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023. no. 2. pp. 121-127. (in Russian).
4. Smirnov, M. A. Prevyshenie predelov neobhodimoj oborony v deyatel'nosti sotrudnikov policii i Rosgvardii : dis. kand. yurid. nauk : [Exceeding the limits of necessary defense in the activities of police officers and Rosgvardiya: dis. Candidate of Sciences]. Saint Petersburg, 2022. 170 p. (in Russian).
5. Parkhomenko, S. V. K voprosu o teoreticheskih osnovah reglamentacii neobhodimoj oborony v ugolovnom zakonodatel'stve [On the question of the theoretical foundations of the regulation of necessary defense in criminal legislation]. Prolog: zhurnal o prave. - Prologue: Journal of Law. 2021. no 3(31). Pp. 92-99. (in Russian).
6. Nikulenko, A. V. [Norms on liability for harm to health in excess of measures necessary to detain a person who committed a crime: ways to solve problems of legislative construction]. Ugolovnoe zakonodatel'stvo: vchera, segodnya, zavtra : mat-ly ezhegod. vseros. nauch.-praktich. konf. [Criminal legislation: yesterday, today, tomorrow : materials of the annual All-Russian Scientific and practical conference St. Petersburg, May 18-19, 2021 year]. St. Petersburg, 2021, pp. 174-180. (in Russian).
7. Karpushkin, A. V. K voprosu o kriminologicheskoj obuslovlennosti otneseniya pravomernogo prichineniya vreda pri zaderzhanii lica, sovershivshego prestuplenie, k chislu obstoyatel'stv, isklyuchayushchih prestupnost' deyaniya, i ustanovleniya ugolovnoj otvetstvennosti po ch. 2 st. 108 i ch. 2 st. 114 UK RF [On the question of criminological conditionality of attributing lawful harm during the detention of a person who committed a crime to the number of circumstances excluding the criminality of the act, and establishing criminal liability under Part 2 of Article 108 and Part 2 of Article 114 of the Criminal Code of the Russian Federation]. Criminological Journal. 2023. no. 1. pp. 64-70. (in Russian).
8. Terenkov, I. E. YUridicheskaya ocenka primeneniya sotrudnikami policii ognestrel'nogo oruzhiya v sostoyanii neobhodimoj oborony [Legal assessment of the use of firearms by police officers in a state of necessary defense]. Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii - Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. no. 4. pp. 232-235. (in Russian).
9. Smirnov, M. A. Aktual'nye voprosy primeneniya norm o neobhodimoj oborone sotrudnikami pravoohranitel'nyh organov [Topical issues of the application of norms on necessary defense by law enforcement officers]. Vestnik Kaliningradskogo filiala Sankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii - Vestnik of the Kaliningrad branch of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. no 4(66). Pp. 66-69. (in Russian).
10. Nikulenko, A.V. Neobhodimaya oborona i prichinenie vreda pri zaderzhanii lica, sovershivshego prestuplenie: voprosy zakonodatel'nogo sovershenstvovaniya [Necessary defense and causing harm when detaining a person who committed a crime: issues of legislative improvement]. Ugolovnoe pravo, ugolovnyj zakon: teoriya i praktika - Criminal law, criminal law: theory and practice: collection of scientific articles. - St. Petersburg, 2017. pp. 185-191. (in Russian).
11. Tarakanov, I. A. Predely neobhodimoj oborony: ponyatie, sushchnost' i priznaki [Limits of necessary defense: concept, essence and signs]. Penitenciarnoe pravo: yuridicheskaya teoriya i pravoprimenitel'naya praktika - Penitentiary law: legal theory and law enforcement practice. Vladimir, 2022. no 3 (33). Pp. 96-100. (in Russian).
